"Воодушевленные сокрушением жесткого коммунистического переворота в августе 1991 года, тысячи преимущественно молодых москвичей собрались перед штаб-квартирой КГБ и поспорили о том, как лучше ознаменовать их победу каким-то смелым, символическим поступком. После некоторых обсуждений, вспоминает Сергей Пархоменко, тогда молодой журналист, освещавший эти события, толпа обратила свои страсти - скорее эйфорию, чем гнев, говорит он - на памятник безжалостному основателю советской тайной полиции Феликсу Дзержинскому, которая стояла на транспортном кольце перед Лубянкой (...)", - пишет The New York Times.

"Снос памятника, произведенный с помощью крана, присланного московскими городскими властями, был встречен возгласами "Долой КГБ" и направил мощный сигнал о том, что в Россию, наконец, пришли перемены. По крайней мере, так казалось в то время. Спустя почти 30 лет в России правит бывший офицер КГБ, президент Владимир Путин, а Дзержинский удостоен бюста у здания ГУВД в Москве", - отмечает издание.

"На фоне того, как США кипят от гнева по поводу жестокости полиции и расизма, опыт России после краха коммунизма предлагает предостерегающий урок в отношении опасностей и разочарований в деле свержения памятников", - указывает The New York Times.

(...) "По словам Пархоменко, он не сожалеет о сносе памятника Дзержинскому - (...) и, конечно, не хочет, чтобы его возвратили. Но он посетовал, что то, что было крайне удовлетворительны символическим ударом по старому порядку, не то что не похоронило, но даже не навредило системе, которую представлял памятник. "Все обернулось вспять, - говорит он. - Путч провалился, но спустя 30 лет он победил. Российская система власти сегодня гораздо ближе к тому, чего хотел добиться путч, чем к тому, чего хотели те, кто протестовал против него. Это наша великая трагедия".

(...) "Каждые несколько лет Коммунистическая партия призывает к возвращению Дзержинского на его постамент перед нынешней Федеральной службой безопасности, или ФСБ, что является постсоветским названием мало изменившегося в других отношениях КГБ. Но символизм такого жеста был бы перебором, даже для Путина. Кремль, в основном, сосредоточился на возведении новых памятников, а не на восстановлении разрушенных в 1990-х годах", - пишет автор публикации Эндрю Хиггинс, указывая, например, на памятник генерал-лейтенанту Михаилу Калашникову, конструктору автомата АК-47, установленный в 2017 году .

(...) "В последние дни новостные передачи по российскому государственному телевидению были заполнены уничижительными сообщениями об атаках на памятники в США. Они скорбят, что Христофор Колумб, генералы Конфедерации и другие исторические личности стали мишенью для того, что изображается как полный ярости вандализм", - говорится в статье.

"Но смятение в России также испытывают и многие либерально настроенные интеллектуалы, которые не смотрят государственное телевидение и не разделяют ее ура-патриотического восторга по поводу проблем на Западе, но пережили усилия своей собственной страны, нацеленные на то, чтобы стряхнуть с себя свое прошлое. "Ведение войны с бронзовыми людьми не делает вашу жизнь более нравственной или справедливой", - говорит Мария Липман, работавшая в Москве журналисткой, когда рушился коммунизм, и радовавшаяся, когда сносили Дзержинского. "На самом деле оно не делает ничего".

"Памятники Сталину, советскому диктатору, который умер в 1953 году, быстро исчезли по всей империи, которой он правил. (...) Однако сегодня тиран, чье тело было вынесено в 1961 году из мавзолея на Красной площади, где до сих пор хранится труп Ленина, никогда не был более популярным в России. Опрос, проведенный в прошлом году, показал, что 70% считают, что Сталин сыграл положительную роль в истории России", - указывает газета.

"Удаление не работает", - указывает Нина Хрущева, эксперт по России из Новой школы в Нью-Йорке, дедушка которой, бывший советский лидер Никита Хрущев, пытался разорвать хватку сталинизма, но был отстранен от власти в ходе кремлевского переворота в 1964 году. "Осуждение Сталина было величайшим достижением Хрущева, но его устранение изо всех общественных мест, попытка удалить его из истории, была большой ошибкой , - считает она. - Когда ты развенчиваешь чьего-то героя, ты только разжигаешь ненависть и заставляешь чувства уйти в подполье".

"Михаил Шнейдер, продемократический активист, который привел протестующих к штаб-квартире КГБ в августе 1991 года, отметил, что атака на памятник Дзержинскому была "большим эмоциональным освобождением", которое "помогло нам поверить, что мы живем в другой стране", но "это ничего не изменило". Для реальных изменений, по его словам, удаление символов советской эпохи должно сопровождаться программой разоблачения преступлений, привлечения виновных к суду и возвращения конфискованного имущества". "Сейчас уже слишком поздно", - считает он.

"Алексей Кондауров, офицер КГБ на пенсии, засиделся допоздна на работе на Лубянке, когда протестующие собрались на улице в августе 1991 года и развернули атаку на Дзержинского. Он беспокоился, что события могут легко выйти из-под контроля. По его словам, он велел вооруженным охранникам не стрелять, если протестующие попытаются проникнуть в преимущественно пустое здание. Он пришел в ужас, когда прибыл подъемный кран, поднял Дзержинского с постамента и повалил на землю. "Для меня это был большой психологический удар. Это закончило определенный этап в моей жизни", - вспоминает он. Однако он добавил: "Я никогда не думал, что это новое начало. Я понял, что из этого ничего не выйдет".

"Хотя сейчас он - критик Путина и того, что он считает неуклонным движением России назад, Кондауров осуждает "вандализм" первого демократически избранного лидера России президента Бориса Ельцина и его сторонников. "Путин - прямое продолжение Ельцина", - говорит он, сокрушаясь, что символические жесты стали подменой конкретных перспективных изменений.

"Мы всегда оглядываемся назад, и старые идеи продолжают возвращаться, -замечает он. - Но давайте оставим в покое памятники. Они свидетели каждой эпохи и ее истории. Говорите о них и спорьте о них. Но зачем их сносить?"