"Чтобы быть инакомыслящим в России, требуется необычайное мужество. Сложное для произнесения слово "пугачевщина" относится к величайшему крестьянскому восстанию царской эпохи, лидер которого Емельян Пугачев был схвачен в 1774 году, посажен в клетку в Москву, обезглавлен и (...) четвертован. При диктатуре Иосифа Сталина в 1930-х годах коллег-коммунистических лидеров заставляли делать признания в ходе показательных процессов и расстреливали. В наше время у стен Кремля в 2015 году был убит либеральный оппозиционный политик Борис Немцов. В августе нервно-паралитическим агентом "Новичок" был отравлен Алексей Навальный, самый известный критик президента Владимира Путина. Давняя российская традиция безжалостного подавления инакомыслия заставляет предположить, что 2021 год станет мрачным годом для оппозиционеров", - пишет на страницах Financial Times обозреватель Тони Барбер, добавляя, что "(...) Кремль ужесточает и без того строгие запреты на независимую политическую деятельность. Он расширяет определение "иностранного агента", так что этот термин может применяться практически ко всем, кто критикует власти".

"Широко распространено недовольство правящей партией "Единая Россия", но Кремль стремится нейтрализовать любую оппозицию, которой удается преодолеть правовые ограничения, поощряя горстку новых партий-"спойлеров" к тому, чтобы перетягивать голоса протестующих. (...) Их настоящая задача - добавить последние штрихи к оптической иллюзии политической конкуренции, которая является отличительной чертой правления Путина", - указывает он.

"Наконец, есть фактор Белоруссии", - напоминает автор, предполагая, что "(...) первой урок, который извлек Кремль из этих событий, заключается в том, что официальные манипуляции выборами должны быть экспертно подготовлены заранее. Другой урок заключается в том, что ни при каких обстоятельствах не следует позволять инакомыслящему кандидату извлекать выгоду из общей социальной неудовлетворенности, как это удалось неопытной, но смелой Светлане Тихановской в Белоруссии".

"(...) Однако, в отличие от Лукашенко, чей катастрофический подход к Covid-19 сыграл большую роль в обращении белорусов против его правления, Путин понес меньший политический ущерб, чем это казалось вероятным в первые месяцы пандемии", - подчеркивается в статье.

"Если у западных правительств нет другого выбора, кроме как иметь дело с Путиным, какую позицию они должны занять в отношении к российским оппозиционным активистам? (...) История американо-советских и американо-российских отношений за последние 50 лет показывает, что акцент на гражданских свободах дает полезные результаты только при наличии определенных условий. Во-первых, у Кремля должно сложиться впечатление, что США и их союзники серьезно относятся к взаимодействию с Москвой по другим вопросам, представляющим для них непосредственный интерес, таким как контроль над вооружениями или региональные конфликты в мире. Во-вторых, лидеры России должны быть настроены на внутренние политические реформы".

"Это иллюстрируют два примера конца XX века", - пишет автор, напоминая, что, когда в начале 1970-х Джимми Картер "(...) выступил с моральным призывом к оружию по вопросу прав человека, эта политика была плохо продумана и фактически ухудшила жизнь советских диссидентов. Напротив, администрация Рональда Рейгана добилась значительного прогресса в американо-советских отношениях в конце 1980-х годов, в том числе в области прав человека. Но главной особенностью этого периода было то, что у власти находился Михаил Горбачев, один из самых либеральных лидеров в российской истории".

"Сейчас ситуация кардинально иная. Путин расширяет свое наступление на гражданское общество еще до инаугурации Байдена. Он презирает западные лекции о свободе и верховенстве закона. Посему попытки конструктивного взаимодействия с Москвой будут чрезвычайно трудными, а возможно, даже нецелесообразными. Но если Байден действительно хочет помочь российским инакомыслящим, в какой-то момент ему нужно будет подумать, как восстановить определенную степень доверия между Вашингтоном и Москвой", - заключает обозреватель.