Почему IT-шники выходят на акции протеста?

Юрий Крылач - директор и совладелец частного предприятия, которое занимается системной интеграцией и IT-сервисом малого бизнеса. Несколько месяцев стоял на Майдане, после победы «революции достоинства» стал волонтером — помогает бойцам АТО медикаментами, одеждой и компьютерной техникой.

- Не являюсь членом какой-то конкретной волонтерской организации, просто знаком с очень многими разными людьми: начиная от медиков и заканчивая теми, кто воюет. Занимаюсь тем, что мне интересно и чем могу помочь в данный момент - от помощи с комплектацией аптечек до доставки необходимого в АТО, - говорит Юрий в интервью charter97.org.

- Несколько дней назад отмечалась годовщина начала Евромайдана в Украине. Из воспоминаний людей, которые тогда вышли на улицы, следует, что у каждого помимо основной была какая-то своя личная причина протестовать. У вас была такая причина?

- Я, собственно, туда пришел встретиться с нашими IT-шниками. Попили чаю, ну и пошло-поехало.

Противно, когда президент твоей страны такой необразованный и неприятный человек, в голове не укладывается, что в стране у руля может быть такое...

Это был внутренний протест неудовлетворенности тем, что происходит. Точно также как и сейчас невыносимо тяжело из-за того, что на твою страну напали. Сидеть дома невозможно. Постоянно хочется что-то делать.

- Существует клише, что IT-шники — это люди, которые живут в виртуальном мире. Что вас заставило выйти в реальный мир?

- Не могу сказать, что IT-шники живут в виртуальном мире. Они разные. Есть люди, которым достаточно каких-то игрушек, но многие мои знакомые — достаточно разносторонние, занимаются разными экстремальными видами спорта, например, бейс- и роуп-джампингом.

Классический IT-шник сегодня — это не странный человек в свитере, который только и делает, что сидит перед монитором, а достаточно продвинутый человек. Имея нормальную зарплату, он может себе позволить технические виды спорта. У нас сейчас акцент делается в сторону силовых, многие покупают оружие.

- Это, конечно, украинская специфика, связанная с войной?

- Да. Еще стоя на Майдане, мы накупили сноубордного снаряжения, хотя некоторые даже ни разу не занимались этим видом спорта. Встретив в метро человека в сноубордной одежде, каске и защите, все понимали, что он едет на Майдан.

Сейчас многие начали покупать себе оружие, учатся стрелять, копать окопы, маскироваться.

- В Украине сегодня как никогда развита волонтерская деятельность. Есть какое-то разделение обязанностей при оказании помощи солдатам в зоне АТО?

- Волонтеры разделились по возможностям и интересам и удовлетворяют разные потребности армии. Кто-то устанавливает шефство над какой-нибудь бригадой или ротой, или несколькими бойцами, узнает, что им нужно, собирает деньги, технику и вещи, передает все это на фронт.

Некоторые люди действуют по-другому. У меня есть друзья, которые занимаются только медициной: закупают нужные препараты для армии, передают их непосредственно бойцам, учат наших солдат пользоваться современной натовской аптечкой. Ею надо уметь пользоваться, проводятся даже специальные курсы для солдат, но эта аптечка спасла жизни очень многих.

Некоторые занимаются только автомобилями: собирают деньги за рубежом, покупают машины-внедорожники и пригоняют сюда. Я знаю людей, которые отвезли в зону АТО уже по 20 внедорожников.

Кто-то пишет софт для артиллеристов, программу для расчета стрельбы, ставит ее на планшет. Сейчас мы как раз купили десяток планшетов и поставили на них специальную программу. Передали минометчикам, которые с помощью этой программы смогут в сотни раз ускорить прицеливание.

И таких направлений очень много. Есть много компаний, которые занимаются дронами — это бывшие авиамоделисты или просто люди, которым интересно. Они собирают деньги и покупают комплектующие. Вначале сами научились, а теперь учат солдат управлять беспилотниками. Приезжают на линию фронта, взлетают, фотографируют, передают данные нашим артиллеристам и параллельно учат солдат.

Часть волонтеров, самых обезбашенных, на своих машинах вывозят раненых с передовой, где нет штатных медиков. С этим на фронте огромная проблема: бывает так, что медик находится в 30 километрах от места дислокации бойцов.

Даже девушки ездят помогать на передовую. Начиналось с чего? Кого-то призвали в армию, и его подруга решила купить бронежилет. Купила, привезла, увидела, в каком состоянии обмундирование друзей этого парня, и началась непрерывная работа по помощи этой части.

- Все, с чем не справляется государство, сейчас перекрывается волонтерами?

- Да. Проблема в том, что деньги у людей «вымываются», а часть чиновников на этом паразитирует. Были случаи, когда что-то привозилось, ставилось на баланс части, а где-то просто списывались деньги, как будто это было куплено. Были случаи, когда забирали то, что привозили волонтеры.

Много проблем, но в целом, процесс идет в нужную сторону. Кроме того, начался переход самых известных волонтеров в государственные структуры. Юрий Бирюков уже советник президента и, в принципе, он во многом взял на себя логистику по обеспечению, стал мостом между волонтерами и властями.

- Во всем этом есть элемент игры, но одновременно у вас ведь был самый трагический опыт на Майдане.

- Да, временами было страшно, но уйти с Майдана все равно было нельзя, потому что, во-первых, там были мои друзья и их нельзя было бросить, а во-вторых, кому-то же нужно стоять в оцеплении или на баррикаде.

Не считаю себя героем, потому что были люди, которые рисковали намного больше. Может, случайно повезло, что обошлось без ранения, но сидеть дома было нельзя. Как это - оставить друзей там? Не знаю. У меня не получалось.

На Майдане я общался с совершенно разными людьми. Одно время я занимался логистикой, то есть ночь стоял где-нибудь на баррикаде, утром отсыпался, днем привозил дрова, шины и прочие необходимые вещи. Периодически собирал деньги, покупал бронежилеты. Например, приезжали люди с Закарпатья, так называемые сотни Самообороны. Они жили в Украинском доме в совершенно нечеловеческих условиях: спали на холодном каменном полу. Мы с друзьями собрали деньги, купили строительные материалы, доски, плиты, инструменты и привези это в Украинский дом. Ребята буквально за один день сделали удобные двухъярусные кровати, на которых можно было спать без риска заболеть.

Теоретически нас могли остановить и арестовать, но мы все хорошо продумали: пару машин ехали навстречу, грузовик со строительными материалами был нанят со всеми документами и несколько машин сопровождали для подстраховки.

В процессе всей этой деятельности налаживались горизонтальные связи с разными людьми. Потом вся эта структура переключилась на войну с Россией.

- Вы были на баррикаде, по вам стреляли. Неужели не захотелось уйти и все это забыть?

- Конечно, было страшно. Одна из таких самых запоминающихся ночей - с 18 на 19 февраля, когда горел Дом профсоюзов. Я приехал днем, когда еще не была прорвана баррикада на Грушевского, встретился с друзьями возле Украинского дома. Буквально через полчаса омоновцы разнесли баррикаду, мы отступили на Майдан. В нашей компании было человек 15, мы договорились, что в случае, если будем прорываться, то те, у кого есть машины, будут помогать пострадавшим. Неподалеку, на Прорезной, у нас был офис, хозяин которого ждал, вдруг кому-то понадобится помощь.

Но объявили ультиматум: разойтись до 20 часов иначе будет разгон. Однако народ все прибывал и начал потихоньку вооружаться. Я нашел себе фанерный щит и кусок арматуры - типа меча. Надел бронежилет, парашютный шлем, наколенники, налокотники. Когда начался штурм, мы были у Дома профсоюзов. Началась стрельба...

Один из очень неприятных моментов: ко мне подошел человек и попросил посмотреть, что у него с глазом. У него в очках была дырка, а глаз вытекал... То есть, видимо, дробью попали. Я был в специальных сноубордных очках, они могли выдержать дробь. Но парню не повезло.

Потом пару раз гранаты взрывались, но у меня остались только небольшие ссадины, без особых ранений...

- Светошумовые гранаты или…?

- Они их обвязывали шурупами, шариками, изолентой. Например, когда взорвалась светошумовая граната, у меня была пробита штанина и остался ожог на ноге, но в принципе, ничего критического по сравнению с другими. Поток раненых был огромный. Мы отступали, людей становилось меньше, но в итоге все-таки до утра продержались.

Потом, часов в 10 утра, когда уже приехали львовяне, когда пришло подкрепление на Майдан, я написал друзьям в Фейсбук и попросил меня забрать. Оставил «щит» и «меч». Приехал кто-то из соседей, меня повезли домой. Больше всего поразило, когда мы ехали мимо Бессарабки, что там идет обычная жизнь: люди на транспорте едут на работу...

- Вы говорили, что волонтеры, бывшие активисты Майдана сейчас проходят военную подготовку. Собираетесь воевать?

- Да. Мы готовимся достаточно давно, с начала с мая. Многие начали получать разрешение на покупку оружия, организовывать так называемые «варты районов».

Начало организации было положенно, когда в Киев стали привозить «титушек». На основе этих организаций сейчас действуют достаточно большие структуры. Нас инструктируют бывшие военные.

Думаю, что в Киеве уже тысячи, даже десятки тысяч людей подготовлены в большей или меньшей степени к военным действиям. Мы изучаем тактику, взаимодействие в процессе боя, стрельбу и прочее.

- Думаете, придется защищать Киев?

- Если фронт будет приближаться к городу, пойдем в ополчение или партизаны. Будем защищать свой город.

Я общался с некоторыми людьми, которые близки к политикам. Так вот, в течение мая-июня часть информированных политиков были очень напуганы и готовились уезжать из Киева, потому что ожидали нападения. Не знаю, на сколько это реально было тогда, но сейчас это нельзя исключать. Если сегодня такое происходит, то вероятность нападения на Киев очень большая.

- Как ваша семья относится к тому, что вы делаете?

- Они делают то же самое. Жена сейчас ходит на курсы санитарок. Ребенок тоже занимается борьбой, разными силовыми упражнениями.

- А сколько ребенку лет?

- Восемь. Девочка. Общается с солдатами, которые приходят домой в гости и в школу. Дети сейчас очень сильно, может быть, даже больше, чем нужно, погружены в эту тему. Они видят, чем занимаются родители...

- Вы говорите, что многие киевляне сегодня готовятся к войне. Но со стороны кажется, что Киев живет своей размеренной жизнью.

- Продолжается история с Майданом. Когда на Грушевского стреляли, в другом квартале люди ели суши, пили кофе и развлекались.

- Можете назвать примерный процент активных участников событий и просто наблюдателей?

- Интуитивно мне кажется, что 1% общества очень активно во все вовлечен: они или все время работают волонтерами, или воюют, или медициной занимаются. До 10% помогают этому проценту, а 90% - пассивные и просыпаются только тогда, когда сына или родственника призывают в армию. Потом они начинают бегать по волонтерам и просить, чтобы им подарили бронежилет.

- Бизнес помогает волонтерскому движению?

- Очень сильно помогает. Например, станции техобслуживания бесплатно ремонтируют машины. Те же производители витаминов могут дать 10 тысяч порций витаминов или воду. Часто еду бесплатно передают. Например, транспортная компания «Новая почта» бесплатно перевозит грузы для волонтеров. Приватбанк убрал комиссии при переводе денег на карточки волонтеров.

Насчет олигархов не скажу. Не знаком с ними. Думаю, что некоторые поддерживают. Но тот же Ахметов, насколько я знаю, нет. Некоторые говорят, что они платят налоги и этого достаточно, чтобы их совесть была чиста. Думаю, что, в основном, нас поддерживает народ.